- Министр! – крикнул Король. – Подите сюда!
В зал вбежал Первый министр:
- Я здесь, ваше величество!
- Ступайте к ткачам, посмотрите ткань, а потом доложите мне.
- Ваше величество, простите за грубость… - попытался возразить Первый министр, но Король его оборвал:
- Не прощу. Ступайте! Живо!
Первый министр испуганно поклонился и вышел за дверь.
Дворец короля-жениха. У дверей тронного зала. День.
Оказавшись за дверью, Первый министр задумался:
- Да-а. Все это ничего… Однако…
- Здравствуйте, господин Первый министр!
Старик поднял глаза и увидел сияющего улыбкой Министра нежных чувств.
- Король у себя? – спросил тот.
- Здравствуйте! – Первый министр обрадовался. – Конечно, у себя. Он занят и дал мне одно поручение, да только меня ждут в канцелярии, а дело государственной важности… Господин министр, я полагаюсь только на вас.
- Благодарю, а что такое? – поинтересовался Министр нежных чувств.
- Ступайте к ткачам и доложите мне, что у них и как.
Улыбка спала с лица Министра нежных чувств.
- А… Я…
- Спешу, спешу, не могу больше с вами разговаривать, - пряча глаза, сказал Первый министр, устремляясь прочь, и, уходя, пробормотал себе под нос. – Если этот дурак увидит ткань, то я и подавно…
Министр нежных чувств тупо посмотрел вслед Первому. Вдруг его взгляд упал на фигуру Поэта, примостившегося на подоконнике и что-то записывающего в книжечку.
- Здравствуйте, господин Придворный Поэт! – громко воскликнул Министр. – А я вас сразу и не заметил!
Поэт вздрогнул, как от удара хлыста.
- Ступайте к ткачам и доложите, что у них и как! – велел Министр нежных чувств.
- Но, ваше превосходительство, - попробовал возразить Придворный Поэт. – Я кончаю стихи на выезд принцессы из своего королевства в нашу родную страну.
- Кому это теперь интересно? Принцесса уже две недели как приехала! Ступайте. Живо! – отдал распоряжение Министр и быстрым шагом направился прочь, чуть слышно напевая себе под нос.- Если он увидит ткань, я тогда подавно…
Хлопнула дверь за Министром нежных чувств.
Поэт с грустью посмотрел на нее, вздохнул и слез с подоконника.
- Я, конечно, не дурак… - сказал он. – Но… Э, была не была! В крайнем случае совру! Впервой ли!
И отправился выполнять поручение.
Дворец короля-жениха. Мастерская ткачей. День.
В комнате, отведенной под мастерскую ткачей, пара больших ручных станка были сдвинуты к стене, а две большие рамы стояли посреди комнаты. Никаких следов ткани в мастерской не было. В углу стояла ширма. На большом столе лежали ножницы, подушечка с золотыми булавками и складной аршин. Генрих и Христиан сидели на столе и болтали ногами.
- Я не могу работать с вещами, которых не существует! – пожаловался Христиан.
- Да брось ты! – подбодрил его Генрих. – Мы уже две недели отлично справляемся!
- Угу, - подтвердил друг. – А король отлично платит.
- Вот именно! Мы поедем домой на самых лучших конях!
В дверь мастерской осторожно постучали.
Друзья спрыгнули на пол. Генрих склонился над столом и стал рисовать мелом по его поверхности выкройку. Христиан сделал вид, что режет несуществующую ткань.
- Войдите, - крикнул Генрих.
В помещение робко проскользнул Придворный Поэт.
- Здравствуйте, придворные ткачи, - сказал он, оглядывая комнату.
- Здравствуйте, придворный поэт, - сказал Генрих, не останавливая свою работу.
- Вот что, ткачи, меня послали с очень важным поручением. Я должен посмотреть и описать вашу ткань.
- Пожалуйста, господин поэт, - сказал Христиан.
- Христиан, - обратился к другу Генрих. – Как ты думаешь, цветы раз нам поставить кверху листьями или кверху лепестками?
- Да! – ответил тот.
- Что «да»?
Христиан прищурился и выдавил из себя:
- Пожалуй, лепестками. На лепестках шелк отливает красивее.
- Представляешь, король дышит, а лепестки шевелятся, как живые! –подхватил Генрих.
- Я жду, ткачи, - напомнил о себе придворный Поэт.
- Что именно? - спросил Христиан, щелкая в воздухе ножницами.
- Жду, когда вы мне покажете ткань, сделанную вами для костюма короля.
Оба молодых человека уставились на своего визитера.
Под их взглядами Поэт занервничал:
- Ну нечего, нечего! Зачем таращить глаза? В чем я ошибся-то…
- Ткани перед вами, - сказал Генрих, изображая изумление. – Вот на этих двух рамах шелка натянуты для просушки. Вот они грудой лежат на столе. Какой цвет!
- Какой рисунок! – поддержал друга Христиан.
- Конечно, лежат… Вот они лежат, - Поэт, пытаясь оправдаться, указал на пустой стол. – Такая груда! Но я хочу, чтобы вы мне показали с объяснениями, что пойдет на камзол, что – на плащ, что – на кафтан.
- Я покажу, Христиан, продолжай работать, у нас мало времени, - сказал Генрих и жестом пригласил гостя подойти к пустым рамам. - На этой раме, господин поэт, шелк трех сортов, - с готовностью начал молодой человек.
Поэт принялся быстро за ним записывать в книжечку.
- Тот, что украшен розами, пойдет на камзол короля. На этом среднем – знаки королевского герба. Это на плащ. На этом – мелкие незабудки – на панталоны короля, - Генрих с увлечением рассказывал, брал невидимую ткань в руки, оставлял и переходил к следующей. - Чисто белый шелк этой рамы пойдет на королевское белье и на чулки. Этот атлас – на обшивку королевских туфель. На столе – отрезы всех сортов.
- А скажите, - полюбопытствовал Поэт. – Как на вашем языке ткачей называется цвет этого первого куска? С розами?
- На нашем языке фон этого куска называется зеленым, - любезно ответил Генрих. – А на вашем?
- Зеленым, - сказал Поэт.
- Какой веселый цвет, не правда ли? – уточнил Генрих.
- Да! – Поэт нервно рассмеялся. – Очень веселый! Спасибо, ткачи.
И выскользнул за дверь.
Дворец короля-жениха. У двери мастерской ткачей. День.
Выскочив из мастерской, Придворный Поэт облегченно вздохнул, но тут же в испуге вскрикнул. Прямо перед ним стоял Министр нежных чувств.
- Что ткань? – спросил он.
- Красивая. – Ответил Поэт.
- Ты видел?
- Конечно, и даже для памяти все в книжечку записал…
- Давай сюда, - Министр нежных чувств был настроен очень сурово.
- Я не могу, у меня там стихи! – взмолился Поэт, но Министр выхватил записную книжку из его рук и начал жадно ее перелистывать, желая отыскать нужные страницы.
Дворец короля-жениха. Мастерская ткачей. День.
- Мне как-то не по себе, - признался Христиан. – Сейчас сюда набежит полдворца.
- Да хоть весь дворец, - усмехнулся Генрих. – Они у меня попрыгают!
- Сомневаюсь!
Раздался стук в дверь и в мастерскую быстро вошел Министр нежных чувств, держа в руках листки из записной книжки Придворного Поэта.
Он сходу направился к первой раме:
- Какие дивные розы!
Генрих издал громкий крик:
- А!!!
- В чем дело? – не понял Министр.
- Простите, господин министр, но разве вы не видите? - ответил Генрих и показал рукой тому под ноги.
- Что я не вижу? – занервничал тот. – Какого черта я тут должен увидеть?
- Вы стоите на шелке, из которого мы хотели кроить на полу камзол.
- Он не видит, - сказал Христиан.
- Ах, вижу, вижу! – воскликнул Министр и отпрыгнул в сторону.
- Ах! Вы топчете королевский плащ! – вскричал Генрих.
Министр снова отпрыгнул.
- А! Белье короля! – прыжок за прыжком и новые возгласы. – Чулки короля! А! Башмаки короля!
Министр изловчился и выпрыгнул за дверь.
Через мгновение он просунул голову в комнату и сказал:
- Прекрасная работа! А я, будучи министром, отвык смотреть под ноги. Но то, что на раме – розы, гербы, незабудки – красота!.. Продолжайте работать! Король верит в вас! – его голова скрылась.
- Видишь, а ты сомневался, что он будет прыгать! – усмехнулся Генрих.
Христиан пожал плечами в ответ.
Дворец короля-жениха. У двери мастерской ткачей. День.
Министр нежных чувств тихонько прикрыл за собой дверь и уже хотел идти своей дорогой, как вдруг наткнулся на Первого министра.
- Ну как?
- Вот, - Министр нежных чувств протянул Первому листы, выдернутые из книжки Поэта. – Тут все записано.
- Похвально, - старик взял листочки. – Значит, ткань видел?
- Красивая, - кивнул Министр нежных чувств.
- Тогда живо беги к королю с докладом, - велел Первый министр. – Он ждет!
- Будет исполнено! – сказал Министр нежных чувств и убежал.
Дворец короля-жениха. Мастерская ткачей. День.
- Какого еще дурака сюда занесет? – произнес Генрих. – Я их всех проучу!
Он взял из сумки фляжку и зашел за раму.
В этот момент в дверь просунулась голова Первого министра.
- Эй, ткачи! Вы бы прибрали на полу, - сказал он. – Нехорошо, когда такая дорогая ткань валяется в пыли! Сейчас сюда сам король придет.
- Христиан, - крикнул Генрих из-за рамы, отхлебывая из фляжки. – Убери ткань с пола.
Друг и принялся выполнять поручение.
- Эй ты, как ты смеешь пить водку за работой? – разглядев за рамой Генриха, крикнул Первый министр.
- А что это за дурак там орет? – спросил молодой человек и снова отхлебнул из фляжки.
- Ты что, ослеп, нахал эдакий? Это я, первый министр!
Генрих испуганно выглянул из-за рамы:
- Простите, ваше превосходительство, я из-за тканей вас не вижу, а голоса не узнал. А как вы меня увидели – вот что непонятно!
Министр не сразу нашелся, что сказать:
- По запаху… Не люблю водку… За версту чую!
- А это не водка, это вода, ваше превосходительство.
В этот момент зазвучали фанфары.
- Король идет! – воскликнул Первый министр.
Дворец короля-жениха. У двери мастерской ткачей. День.
Король в сопровождении обширной свиты подошел к мастерской ткачей.
Он был в приподнятом настроении и напевал:
- Сейчас приду и погляжу
На ткань чудесную,
С ней сразу я приобрету
Возможность редкую.
Я буду знать, кто среди слуг
Дурак законченный,
Кто должность взял не по плечу –
Того я сразу отличу!
Казню, уволю тотчас же!
Тарам-пам-пам и тру-ля-ля,
Тум-тум и тра-ля-ля…
Министр нежных чувств и Придворный Поэт распахнули перед Королем двери в мастерскую.
Король вошел к ткачам. Свита кинулась следом.
Дворец короля-жениха. Мастерская ткачей. День.
Все еще мурлыкая песенку, Король вошел в мастерскую, и за ним ввалилось все его сопровождение:
- Тарам-пам-пам и тру-ля-ля,
Тум-тум… - Король огляделся и упавшим голосом закончил. - И тра-ля-ля…
Воцарилось молчание.
Король взял себя в руки, улыбнулся и, обведя комнату широким жестом, спросил вновь вошедших:
- Ну! Ну как? А?
Свиту словно прорвало; все заговорили разом, стараясь перекричать друг друга:
- Замечательно, чудно, какая ткань! Какие восхитительные краски, какой вкус! Какое изящество! Роскошно и благородно!
Король подал знак замолчать, и все радом смолкли.
- А ты что скажешь, честный старик, а? – обратился Король к Первому министру.
- Ваше величество, на этот раз я скажу вам такую чистую правду, какой свет не видал! – решился Первый министр. – Может, вы удивитесь, ваше величество, может, я поражу вас, но я скажу!
- Так, так, - сказал Король.
Старик разошелся не на шутку, его лицо покраснело, он сжал кулаки и, казалось, готов был к мятежу:
- Вы простите меня, но подчас хочется быть действительно прямым! Никакой ткани, ваше величество, вы нигде не найдете... – он икнул и закончил. – Подобно этой. Это и пышно, и красочно!
Свита загалдела:
- Ах, как верно! Пышно и красочно. Очень точно сказано!
- Да, молодцы ткачи, - сказал Король и обратился к Генриху. – Я вижу, у вас того… все уже довольно готово?
- Да, ваше величество, - ответил молодой человек. – Надеюсь, ваше величество не осудит нас за цвет этих роз?
- Нет, не осужу.
- Мы решили, что красные розы всем уже надоели, - поддержал друга Христиан.
- Поэтому на шелку мы их сделали сире… - сказал Генрих и чихнул. – Сире… - и снова чихнул.
- Сиреневыми, как оригинально! – воскликнул Министр нежных чувств.
- Роскошно и благородно! – добавил Придворный Поэт.
- А главное – красиво! – подчеркнул Первый министр.
- Серебряными, господа придворные, - сказал Генрих.
- Серебряный – мой любимый цвет! – заявил Король.
- Браво! Браво! – зааплодировал Министр нежных чувств.
- Довольно разговаривать, давайте примерять! У меня много дел! – сказал Король.
- Пожалуйста, зайдите за ширму, ваше величество, - пригласил Генрих.
Король величественно прошел через комнату и скрылся за ширмой.
- Разденьте меня, первый министр! – велел Король.
- Конечно-конечно, почту за честь, ваше величество! – воскликнул старик и исчез за ширмой.
Генрих сделал вид, что снимает с рамы несуществующую одежду, подошел к Министру нежных чувств и попросил:
- Подержите, пожалуйста, камзол короля.
Министр спрятал руки за спину:
- Не знаю, достоин ли я?
- Конечно, достоин! – ответил из-за ширмы Король.
Министр нежных чувств «взял» у Генриха камзол.
- Надо же, какая легкая ткань! – поразился он. – Совершенно неосязаемая! Камзол просто великолепен!
- Но вы держите его вверх ногами, - как бы между прочим заметил Христиан.
- Залюбовался рисунком, - Министр принялся переворачивать несуществующий предмет.
- Не будет ли так добр господин первый министр подержать панталоны короля? – обратился к старику Христиан.
- Я только что из канцелярии, у меня руки в чернилах! – соврал Первый министр.
- Возьмите вы, - предложил Христиан Придворному Поэту.
- Я забыл очки, - ответил тот.
- А вы разве носите очки? – удивился Генрих.
- Не ношу, потому что забыл… - заврался Поэт.
- В чем там дело! – рассердился Король. – Одевайте меня скорее!
- Одну минуточку, ваше величество! – сказали Генрих и Христиан и нырнули за ширму. – Ножку, ваше величество. Левей! Правей! Вот, панталоны надеты!
Генрих выглянул из-за ширмы и сказал:
- Господин министр нежных чувств, камзол…
Министр с готовностью кинулся к нему.
- Ах! Вы его уронили! – воскликнул Генрих, поднял с пола несуществующий камзол и зашел за ширму. – Христиан, плащ!
Христиан метнулся к раме за «плащом».
- Черте что! – пробормотал Министр нежных чувств.
- В плечах жмет! – сказал Король. – И плащ длинноват! Но, в общем, костюм мне идет. Первый министр! – позвал он. – Взгляните!
Старик заглянул за ширму и остолбенел.
Наконец он вымолвил:
- Ваше величество, простите за грубость. Вы вообще красавец, а в этом костюме – вдвойне.
- Да? – удивился Король. – Тогда переодевайте меня.
Генрих и Христиан кинулись его «переодевать».
Лицо Короля сияло.
Дворец короля-жениха. Тронный зал. День.
Сияя улыбкой, Король сидел на троне.
Перед ним собрались все его приближенные и слуги. Генрих и Христиан стояли впереди всех.
Король взглянул на них с высоты трона и молвил:
- Браво, ткачи! Молодцы! Какую ткань изобрели! – он обвел взглядом присутствующих. – Верно я говорю?
- Браво, ткачи! – воскликнули придворные.
- Вы всех нас оденете! – подхватил Министр нежных чувств.
Король подал знак замолчать и обратился к ткачам:
- Я вами доволен. Просите чего хотите.
Друзья переглянулись.
Генрих выступил вперед и сказал:
- Разрешите нам сопровождать вас, ваше величество, в свадебном шествии. Это будет нам лучшая награда.
- Разрешаю, - ответил Король и подал знак страже. – Взять их!
Придворные застыли на месте. Генрих и Христиан опешили от неожиданности.
Подошли стражники, встали по бокам от друзей.
- Не обижайтесь, ткачи, - сказал Король в полной тишине. – Я принял это решение с большим трудом. Я бы хотел, чтобы вы и дальше меня одевали. Но я предпочитаю, чтобы секрет своей чудесной ткани вы унесли с собой в могилу, - Король сочувственно вздохнул. – Прощайте, ткачи. В Башню Смеха их! Замуровать!
Стража повела Генриха и Христиана из тронного зала.
- А как же насчет награды, ваше величество? – крикнул Генрих. - Участие в свадебном шествии?
- А я от своих слов и не отказываюсь! – засмеялся Король. – Приходите, если сможете!
И его хохот был поддержан жалкими смешками придворных, с трудом приходящих в себя.
Замок короля-жениха. Тюрьма. Вечер.
Тюремщики втолкнули Генриха и Христиана через пролом в стене в тесное помещение.
Первый тюремщик приладил горящий факел, другой принялся приковывать Генриха к кольцам, вмурованным в стену. Пламя факела дрожало и тянулось в сторону пролома.
Пользуясь моментом, Христиан незаметно что-то достал из поясной сумки и зажал в кулаке.
Через мгновение тюремщики взялись и за него.
Затем они вылезли в пролом и начали замуровывать стену.
- Бедная принцесса, - сказал Генрих.
Христиан промолчал, поглядывая на работу тюремщиков.
- Она умрет от горя с этим злым стариком!
- Главное, чтобы мы не умерли раньше. Королевское признание мы уже получили, - Христиан и подмигнул Генриху. – Теперь осталось выбраться отсюда. Только на этот раз, друг, действовать буду я.
Приятель бросил на него недоумевающий взгляд.
Последний камень был заложен. Факел на стене перестал дрожать. Послышались удаляющиеся шаги тюремщиков. Христиан осторожно разжал кулак. В нем оказался небольшой пузырек. Молодой человек нажал на крышку, она отлетела, и из пузырька заструился ядовитый дымок.
- Поглядим, - повторил Христиан и, осторожно наклонив пузырек, капнул на свои оковы.
Вещество въелось в металл, моментально превращая его в трухлявую ржавчину, через пару мгновений рука Христиана оказалась на свободе, и молодой человек принялся уничтожать оставшиеся оковы.
- Что это? – не поверил своим глазам Генрих.
- Неудачный опыт в попытках отыскать вещество, превращающее любой металл в золото, - небрежно ответил Христиан, освобождая друга.
Затем Христиан отстегнул свою поясную сумку, подал ее Генриху и снял со стены факел.
Он вынул из сумки другой пузырек, посмотрел на просвет, остался доволен:
- Оно!
- А это что? – полюбопытствовал Генрих.
- Другой неудачный опыт – по превращению в золото камня, - ответил Христиан и оттеснил Генриха подальше от заложенной стены.
- А оно сработает?
- Конечно, это же я изобрел.
Христиан размахнулся и бросил пузырек на свежую кладку.
Склянка разбилась, вещество пролилось на камень и, буйно пузырясь, стало его поглощать.
- Вот это да!
Генрих с жадностью разглядывал содержимое кармашков.
- А это что? – спросил он, вытаскивая банку с вязкой жидкостью, в центре которой находился маленький запаянный стеклянный сосуд.
- Осторожно! – воскликнул Христиан и с величайшей осторожностью взял банку из рук друга. – Это нельзя трясти! Взорвется.
- Что взорвется? – не понял Генрих.
- Вот это! – Христиан указал на маленький сосуд внутри банки.
Он положил предмет обратно в сумку, нацепил сумку на пояс и, пошарив под ногами поднял камешек.
Друзья прислушались. Стояла тишина: ни шагов, ни голосов тюремщиков слышно не было. Тогда Христиан запустил в стену камнем, и та рассыпалась в пыль.
- Пошли? – предложил он.
Генрих кивнул и добавил:
- Только сперва избавимся от этого маскарада.
Друзья принялись стаскивать с себя парики и стирать грим с лиц.
Дворец короля-жениха. Перед спальней короля-жениха. Утро.
Первый министр шел к Королю и разговаривал сам с собой:
- Зачем в министры я пошел?
Какой же я дурак!
Кошмар! В опасности престол!
Но как сказать?.. О, как?!
В костюме новом наш король
Предстанет пред толпой,
Но будет голым, - вот в чем соль! –
Для всех, кто не слепой.
На дураках стоит земля,
У нас же их – не счесть.
Спасти от срама короля
Велят мой долг и честь.
Не зря в министры я пошел?
Я все же не дурак!
Скажу: «В опасности престол!»
Долой сомнений мрак!
Первый министр решительно вошел к Королю.
Дворец короля-жениха. Спальня короля-жениха. Утро.
За ширмой свита одевала Короля.
- Ваше величество! – с порога воскликнул Первый министр. – Я пришел сказать вам очень грубо, по-стариковски…
- А! Честный старик! – высунулось из-за ширмы улыбающееся лицо Короля.- Поди-ка сюда!
Первый министр бегом помчался за ширму.
- Идет ли мне это белье?
- Говоря в лоб, это красота! – ответил Первый министр, обливаясь потом.
- Ступай! Ступай!
Первый министр, чуть не плача, бросился прочь, бормоча себе под нос:
- Не могу! Язык не поворачивается! Отвык за тридцать лет службы… Что будет! Что будет!
Площадь королевского замка короля-жениха. Утро.
На площади возвышался помост, устланный коврами и украшенный искусственными цветами, лентами, гербами и флагами. Ковры тянулись от помоста к воротам королевского дворца. По краям ковра стояла стража, а вокруг гудела толпа зевак, запрудившая всю площадь. Все пытались пробиться как можно ближе к помосту. На Башне Смеха позванивали бубенчиками разноцветные колпаки казненных шутов.
- Ах, меня так волнует новое платье короля! – сказала одна дама другой. – У меня вчера два раза был разрыв сердца.
- А я так волновалась, что мой муж упал в обморок, - ответила ей та.
- А вдруг король-отец опоздает? – спросил какой-то горожанин.
- Король-отец уже приехал! – успокоил его бородатый господин. – Принцесса-невеста отправилась в гавань его встречать. Оттуда они сразу же отправятся сюда.
- А что, король-отец ехал морем? – уточнил щеголеватый молодой человек.
- Да, его в карете укачивает, - ответил бородатый господин.
- А в море нет? – удивился горожанин.
- В море не так обидно.
- Да пропустите же, господа! – проталкивался к помосту краснолицый толстяк, увлекая за собой румяную женщину. – Нам по делу!
- Тут всем по делу! – возмущались в толпе.
- Неправда! – возразил толстяк. – Мы с женой пятнадцать лет спорим: она говорит, что я дурак, а я говорю, что она. Сегодня наш спор разрешит королевское платье. Пропустите!
- Не пропустим! – загомонили вокруг. – Мы все тут по тому же делу!
- Дайте дорогу! – кричал высокий мужчина с ребенком на плечах. – Моему сыну пять лет, а он умеет читать, писать и знает таблицу умножения! За это я обещал ему показать короля!
- Врете! – запротестовали вокруг. – Он слишком маленький, чтобы знать таблицу умножения!
- Мальчик, сколько будет семью восемь? – спросил бородатый господин.
- Пятьдесят шесть, - без запинки ответил ребенок.
- А шестью восемь? – задал вопрос щеголеватый молодой человек.
- Сорок восемь.
- Слышите, господа? – воскликнул отец ребенка. – А ему всего пять! Дайте дорогу моему умному мальчику!
- Пропустите их! – закричали люди. – Умный ребенок должен увидеть короля!
Люди расступились, мужчина с сыном двинулись к помосту.
К площади подъехала карета. Из нее вышли Король-отец и Принцесса.
Слуги немедленно бросили к их ногам ковровую дорожку и покатили ее к помосту. Стража расчищала путь.
- Отец, ну хоть раз в жизни поверь мне! – продолжая начатый разговор, молвила Генриетта. – Я тебе даю честное слово: жених – идиот!
- Король не может быть идиотом, дочка, - спокойно отвечал отец. – Король всегда мудр.
В сопровождении охраны они направились по ковровой дорожке к помосту.
- Но он толстый!
- Дочка, король не может быть толстым. Это называется «величавый».
- А еще он глухой! – не сдавалась Принцесса. – Я ругаюсь, а он не слышит и ржет!
- Король не может ржать. Это он милостиво улыбается.
Генриетта со слезами взглянула на отца.
- Ну что ты смотришь на меня жалобными глазами? – не выдержал тот. – Я ничего не могу сделать! Я тебе котелок привез! Ведь не целый же день будет с тобой король. Послушаешь музыку, колокольчики… Когда никого не будет близко, можешь даже песню послушать.
- Ну отец!
- Нельзя принцессе выходить замуж за свинопаса! Нельзя!
- Он не свинопас, а Генрих! – воскликнула Принцесса.
- Все равно! Не будь дурочкой, не подрывай уважения к королевской власти. Иначе соседние короли будут над тобой рж… - Король осекся и поправился. - …милостиво улыбаться…
- Ты тиран!
- Я – отец! И я забочусь о твоем будущем!
Тем временем они подошли к помосту.
К ним подбежал Министр нежных чувств, помогая подняться.
- Ваше величество, ваше высочество! Мой государь сейчас выйдет. Они изволят гоняться с кинжалом за камергером, который усмехнулся, увидев новое платье нашего всемилостивейшего повелителя. Как только наглец будет наказан – государь придет, запыхавшись, сообщил он.
Взревели трубы.
- Камергер наказан! – сообщил Министр нежных чувств.
- Король идет! Король идет! – закричали все вокруг.
- Долой шапки! Шапки долой перед его величеством! – прокричали герольды.
В сопровождении придворных и слуг, идущих плотным строем, Король-жених вышел из дворца и взошел на помост. Гремели трубы, толпа ликовала. Генриетта плакала, уткнувшись в плечо своего отца.
Поднявшись на помост, сопровождение Короля расступилось, являя всем собравшимся новое платье своего повелителя.
Трубы фальшиво пискнули и смолкли. Замерла толпа зевак. Все глаза были устремлены на Короля, одетого только в корону.
- Бог мой! – прошептал Король-отец.
Принцесса взглянула на жениха, смущенно хихикнула и отвернулась.
- Папа, теперь-то ты видишь, что он идиот? – спросила она.
Ничуть не смущаясь, Король-жених торжественно, с самодовольством, подошел к невесте и ее отцу:
- Здравствуйте, кузен!
- Здравствуйте, кузен, - ответил отец невесты и, понизив голос, шепнул. – Что вы делаете, кузен? Зачем вы появляетесь перед подданными в таком виде?
- Что? – удивился голый Король. – Значит, и вы тоже? – он засмеялся.
- Что «тоже»?
- Тот, кто не видит эту ткань, либо не на месте, либо дурак! – Король продолжал хохотать.
- Дурак тот, кто видит эту ткань, бессовестный! – воскликнул Король-отец.
- Это кто же бессовестный? – удивился жених.
- Вы!
- Я?
- Да!
- Почему?
- Потому что вылез на площадь, полную народа, без штанов! – прошипел отец Принцессы.
- А это что? – Король хлопнул себя по колену.
- Нога!
- Нога?
- Да!
- Нет!
- Голая нога!
- Зачем же врать-то! Я одет, как картинка!
- Голый, голый, голый! – Король-отец весь побагровел от ярости.
- Придворные! – обернулся жених к свите. – Я одет?
- Роскошно и благородно! – хором ответили те.
- Съел? – Король показал отцу своей невесты язык. – Первый министр! Скажи!
Старик, бледный, как мел, выступил вперед.
- Простите за грубость, ваше величество… - он набрал в легкие воздуха и выпалил. – Ты голый старый дурак! Ты посмотри на народ! Традиции трещат! Дым над государством!
- Молчи, болван! – закричал Король.
И тут в полной тишине над толпой раздался детский голос:
- Папа, а ведь он голый!
Король обернулся и увидел маленького мальчика, сидящего на шее своего отца и во все глаза смотрящего на своего глупого монарха.
Толпа разом загомонила:
- Слышите, что говорит ребенок!
- Он не может быть не на своем месте!
- Он не служащий!
- Он умный, хоть и маленький!
- Он знает таблицу умножения!
- Король голый! Голый! Голый!
Жених топнул ногой и крикнул, стараясь переорать толпу:
- Это я нарочно! Я повелеваю: отныне все должны венчаться голыми! Дураки паршивые!
Но толпа гремела:
- Вот так позор,
Ну и позор!
Фу-ты, ну-ты, жуткий позор!
Долой! Долой!
Прочь короля! Это позор!
Голый король,
Гнусный король!
Самый глупый в мире король!
Долой! Долой!
Ты опозорился, глупый король!
- Что мне делать? – спросил Король жених отца невесты.
- Бежать! – ответил тот. – Бежать, пока нас всех не разорвали!
- Куда?
- Ко мне в королевство!
Слуги и министры с визгом и криками покидали помост.
- Но я могу быть только королем! Я больше ничего не умею! – захныкал опозорившийся монарх.
- Научишься! У меня как раз нет свинопаса! – Король-отец схватил Генриетту за руку и потащил ее с помоста, но в это время прогремел взрыв.
Толпа охнула и обернулась.
- Папа, смотри! – крикнул умный мальчик, сидящий на отцовских плечах. – Ужасной Башни Смеха больше нет!
На месте Башни оседало облако пыли и копоти, из облака вышли Генрих и Христиан.
- Генрих! – воскликнула Принцесса, вырвалась из рук отца и помчалась навстречу возлюбленному.
Пользуясь замешательством толпы, Два короля достигли кареты Короля-отца и, крикнув кучеру:
- Гони!!! – скрылись.
Христиан взбежал на помост.
- Друзья мои! – крикнул он.
Толпа обернулась к нему.
- Вы пришли на праздник, а жених сбежал! Но праздник все равно состоится!
Генрих и Принцесса взошли на помост под ликующие возгласы толпы.
- Что бы ни было с тобою,
Я тебя нашел.
Не отдал тебя без боя.
Землю всю прошел.
Шире степи, выше леса
Я тебя люблю.
Никому тебя, принцесса,
Я не уступлю, - пел Генрих.
- Знай, что я всегда с тобою,
Ну а ты – со мной.
Мы обвенчаны любовью,
Сердцем и душой, - пела Принцесса.
- Шли горами, шли мы лесом,
Не щадя себя! – вставил Христиан.
- Я люблю тебя, принцесса! – спел Генрих
- Ну а я – тебя! – пропела Принцесса.
И губы молодых людей сомкнулись в поцелуе.
- Папа, смотри, они целуются! – крикнул маленький мальчик, сидящий у отца на плечах.
- О-о-о! Это надолго! – обернувшись на влюбленных, сказал Христиан и засмеялся.
Люди ликовали, что-то кричали, подбрасывали вверх шапки. А искусственные растения, кусты и деревья расцветали настоящими розами, розы оплетали стены дворца, помост, и в воздухе кружились бабочки…
КОНЕЦ.
29 апреля – 10 мая 2006 г. Москва.